Поставлен балет был и в Ленинграде, но эта постановка потребовала от Глиэра дополнительного труда. Александр Васильевич Гаук, который должен был дирижировать, сообщил Рейнгольду Морицевичу, что в Кировском театре «кое в чем отошли от московской редакции», а потому необходимо...
Слово «необходимо» Гаук подчеркнул четыре раза, а далее следовал перечень номеров, которые нужно было переделать или написать заново. Театр торопил. «Было бы хорошо, если бы Вы временно переселились сюда, в Ленинград», — писал Гаук. Он хорошо отзывался о работе художника Б. М. Эрбштейна («декорации... интересны как по планировке, так и краскам») и отмечал увлеченность всего коллектива: «При удаче постановка может быть и чрезвычайно интересной и любопытной, так как удалось выпрямить линию сюжета и положить в основу спектакля много новых и интересных мыслей».
Консультантами постановки были приглашены китаевед профессор Васильев и театровед И. И. Соллертинский. Как и в Москве, в подготовке спектакля участвовала широкая общественность. Вместительный зал Московско-Нарвского Дома культуры был переполнен, когда там проходило обсуждение «Красного мака», на котором с докладами выступали Васильев и Соллертинский, а о музыке рассказывал автор.
20 января 1929 года состоялась ленинградская премьера, существенно отличавшаяся от московской. «Мною сделана новая партитура, а кроме того, написан ряд танцев и сцен, отсутствующих в московской редакции», — писал Глиэр. Постановщики Ф. В. Лопухов, В. И. Пономарев и Л. С. Леонтьев, сохранив основную сюжетную линию, очень много изменили в деталях. Они отказались от балетных приемов, принятых для изображения экзотического Китая, и предпочли показать жизнь промышленного уголка страны. Изнуряющий труд кули и жизнь эксплуатирующих их «цивилизаторов», весело протекающая под музыку чарльстона, традиционная покорность, послушание и тревожная, чреватая опасностью взрыва атмосфера нарастающей борьбы—вот фон, полный контрастов, на котором развертывалось действие. Два месяца работал Глиэр над этой новой редакцией. Оркестровка несколько утяжелилась, но звучала весьма эффектно и временами достигала большого драматизма. Асафьев, который не знал о проделанной работе, побывав на спектакле, писал Рейнгольду Морицевичу: «...В чем дело: в звучности балета для меня большая разница от Москвы? Или Гаук лучше разучил, или я, когда слышал балет в Москве, был в гадком настроении?» Критики единодушно (а среди них был и такой известный театровед, как С. Мокульский) оценили исполнение роли Тао Хоа балериной Б. М. Люком как превосходное.
«Красный мак» в ленинградском театре, как и в Москве, стал самым любимым, самым посещаемым спектаклем.
Вести об успехе нового балета очень быстро распространились и за рубежом. Постановки стали готовить в Софии, Вроцлаве, Бухаресте. Известный импресарио Сол Юрок, предлагая свою помощь, весьма настойчиво уговаривал Глиэра приехать с балетной труппой в Америку и показать там «Красный мак».
В 1949 году, когда московский и ленинградский театры в ознаменование победы китайского народа и провозглашения Китайской Народной Республики решили возобновить постановки «Красного мака», Глиэр принялся в третий раз перерабатывать партитуру. Существенному изменению подверглось и либретто. Действие Курилко перенес в гоминдановский Китай 30-х годов и политически заострил его. Так, когда падает кули и роняет ящик с надписью «сигареты, из него на землю вываливается оружие. Эта сцена живо напоминала о том, какую помощь оказывали американские боссы гоминдановской клике. В новом либретто более отчетливо зазвучала тема солидарности народов всех стран в борьбе за мир, против поджигателей войны. Появился и новый персонаж Ма Ли-чен — молодой китайский революционер, один из вдохновителей народно-освободительной борьбы. И маленькая героиня Тао Хоа погибает, самоотверженно закрывая его собой от пули предателя.
Аллегорические видения Тао Хоа постановщики тесно связали с действительностью. В страшном хозяине темного царства бесправия, нужды и произвола легко было узнать Ли Шан-фу — ставленника американских империалистов, угодничающего перед ними, а в вожде светлого воинства — Ма Ли-чена. Он и его воины побеждают в жестоком бою — свет побеждает тьму, носители свободы — бесправие.
Последняя картина балета превратилась в величественный апофеоз в честь одержавшего победу китайского народа. В музыке Глиэра в полную мощь зазвучала прекрасная героическая тема свободного Китая. «Сама жизнь, актуальная тема действительности, подобно солнечному лучу, засверкала в этом спектакле»,— писал народный артист СССР К. Зубков.