На протяжении двух ближайших сезонов «Красный мак» ставился свыше двухсот раз и с неизменным успехом. Его смотрела широкая общественность, руководители партии и правительства. М. И. Калинин охарактеризовал балет как «прекрасное, уже советское творение». Позже высказывание это было напечатано в сборнике «О молодежи» (1940).
Еженедельный журнал «Программы государственных академических театров» за 21—27 июня 1927 года вышел с передовой статьей, озаглавленной «Победа Большого театра». В ней говорилось, что балет «надо признать самым важным событием в истории Большого театра за последние десять лет... Старая театральная культура... дала истинно революционный спектакль, снабженный всеми достоинствами большого художественного мастерства и волнующего, захватывающего содержания. Победа огромная, полная большой, исключительной значимости».
Рецензии поместили очень многие журналы и газеты начиная с «Правды». Воспроизводились снимки отдельных сцен спектакля, портреты создателей и в первую очередь, конечно, Глиэра.
Восторгались мастерством Гельцер, которой удалось создать выразительный образ китайской женщины, вначале безмолвной, порабощенной, но потом активной, отважной, самоотверженной. Внешний облик Тао Хоа, созданный Гельцер, напоминал тончайшей работы прелестную статуэтку китайского фарфора, а вся пластика — жесты, походка — свидетельствовала об огромной артистической культуре. Как истинно драматическая актриса передавала Гельцер неизбывные страдания и пробуждающуюся мощь человеческих чувств и стремлений. «Казалось, что после "Эсмеральды" трудно создать более волнующий образ, но более богатое социальное содержание роли Тао Хоа помогло Гельцер в этой роли взволновать нас, пожалуй, еще сильнее. С этой роли начинается новая жизнь классического балета», — писал С. Городецкий.
Много похвал было высказано в адрес художника. Великолепный архитектор, тонкий график и колорист, Курилко отлично использовал масштабы сцены Большого театра, чтобы широко, с размахом показать картину порта. «Среди причудливо сменяющихся картин особенно врезается в память его огромный советский корабль у китайской набережной», — писали газеты. Спущенная сетка удачно символизирует обманчивость, призрачность старой китайской красоты, прикрывающей нищету масс. В традициях древних китайских художников был сделан задник первой картины второго акта, представлявший собой раскрытый веер с пейзажем. Полон изящества чайный домик. Восхитителен ковер с драконами. Богата и роскошна картина храма. Костюмы отлично увязаны с декоративным фоном. Воздавая должное живописным декорациям «Красного мака», С. Городецкий писал: «Здесь Курилко превзошел мольеровский спектакль Бенуа в Александринке, который в свое время считался декоративным шедевром. Здесь Курилко — мастер европейского масштаба. Большой театр должен быть ему сугубо благодарен за этот спектакль, потому что этот спектакль создан как раз на переломе от старого к новому».