Первым истинным композитором, которого дала Англия со времен Пёрселла, называют Эдварда Элгара (1857—1934). Он был самоучкой, рос вдали от Лондона и был практическим музыкантом — играл на скрипке, управлял небольшими провинциальными оркестрами, для которых писал музыку, сменил отца на должности церковного органиста (1885).
В юные годы ему импонировала пышность музыки Мейербера, он любил Листа. Среди его ранних работ — песни, кантаты, которые сейчас представляют интерес с точки зрения национальной хоровой традиции. Кантаты Элгара различны по внутрижанровым разновидностям: среди них — так называемые драматические («Карактакус», 1897), одические («Музыкальные мастера», 1912), балладные («Черный рыцарь», 1892). На первом этапе творчества, вплоть до начала XX в., он формировался и развивался как мастер вокальной и хоровой музыки. Его вершинным достижением стала оратория «Сон Геронтия» (1900) — религиозная оратория, музыка которой словно вбирает в себя лучшие черты предшествующих сочинений Элгара.
В последние несколько лет XIX и в начале XX в. Элгар входит в пору творческой зрелости. Его музыке свойственны лиризм, поэтичность, красочность, оттенок мистицизма. Ей также присуще праздничное начало — помпезное (церемониальные марши, оды, гимны), пышное, как выражение патриотических настроений, характерных для искусства Англии данной эпохи.
Такое настроение — примета духа времени (представляется уместным сравнение с Киплингом) и отражает мировосприятие художника. В Викторианскую эпоху «буржуазное общество, окончательно укоренившееся, торжествовало победу, его экономические и социальные основы и его господствующие идеи держались прочно. Философский, социальный и бытовой оптимизм, вера в промышленный, технический и научный прогресс укреплялись разносторонними успехами Англии и подъемом ее авторитета».
Кэвендишская лаборатория, физическая лаборатория при Кембриджском университете (основана была в 1871 г.), руководимая крупнейшими учеными своего времени — Джеймсом К. Максвеллом, Джоном У. Рэлеем, Джозефом Дж. Томсоном, позднее Эрнестом Резерфордом, — стала одной из ведущих научно-исследовательских лабораторий мира. Здесь были сделаны важнейшие открытия, в числе которых, например, открытие универсальной элементарной частицы, электрона (1897), единой для любых веществ.
В то время, о котором идет речь, сложилась колониальная Британская империя, занимавшая ведущее место в мировой экономике.
Стачечная борьба 60—70-х гг., острые аграрные кризисы, начавшиеся с 70-х гг., подъем рабочего движения в 80-е гг. (в 1881 г. в Англии была создана первая социалистическая партия) изредка сотрясали прочные устои викторианской Англии. Однако ко второй половине XIX в. английская буржуазия, богатая и могущественная, имела значительный опыт политических компромиссов, и потому в Англии социальные противоречия чаще всего разрешались компромиссным путем.
Насколько отражалось такое положение страны в гражданском самочувствии англичан, свидетельствуют письма иноземцев, путешествовавших по Англии и живших там. «Англия, — писал еще в конце 50-х гг. А. И. Герцен, — велика и сносна только при полнейшем сохранении своих прав и свобод, не спетых в одно, одетых в средневековые платья и пуританские кафтаны, но допустившие жизнь до гордой самобытности и незыблемой юридической уверенности в законной почве». Приведем также свидетельства, относящиеся к границам эпохи. Ф. Энгельс писал 29 ноября 1842 года из Лондона: «Если... попасть в гущу английской жизни, то удивишься, с каким поразительным спокойствием и уверенностью здесь каждый смотрит вперед в будущее». Ф. И. Шаляпин (его гастроли в Лондоне с труппой Дягилева относятся к 1914 г.) в «Страницах моей жизни» пишет: «... Весь Лондон, от доков до Вестминстерского аббатства, вызвал у меня подавляющее впечатление своей грандиозностью, солидной и спокойной уверенностью его людей в их силе, их значении».
Англия становилась мощнейшей империей, и в Лондоне был создан имперский парламент. «Политический корабль, качаясь на волнах судьбы, завися от благоприятных ветров, от одобрения Палаты лордов и капризов королевы, шел неплохим ходом». Первый министр парламента Дизраэли писал лорду Дерби: «Хотя политика Англии — мирная политика, но ни одна нация так не готова к войне, как мы». Англия «сохраняла для многих умов, даже трезвых и лишенных национальной узости, высокие и патетические оттенки мысли и чувства», а положение страны и ее граждан «казалось... всем прочим народам Европы достойным зависти».
Чувство уверенности, ощущение прочности бытия свойственно и музыке Элгара, которая, как считает Нэвил Кардус, «вырастает из этого исторического периода, как дерево из плодородной почвы». И хотя фактически Элгар творил не столько в Викторианскую, сколько в Эдвардианскую эпоху, дух времени оставался неизменным, ибо со сменой правителя общий курс правления и жизни поначалу не изменился.