Наконец наступил долгожданный день 6 декабря 1900 года. Секстет сыграли, по мнению автора, превосходно, и он имел хороший успех у публики. А в зале находились Римский-Корсаков, Лядов, Глазунов, Стасов и многие другие петербургские музыканты, с интересом присматривавшиеся к молодому московскому композитору. «Я, разумеется, сильно волновался за свое детище,— вспоминал Глиэр, — но Беляев волновался еще больше. Он переживал каждую фразу, каждый аккорд...».
После концерта Беляев сам заговорил с Рейнгольдом Морицевичем об издании секстета, предупредив, что он, как человек коммерческий, печатает только в комплекте: партитуру, голоса и фортепианное переложение для четырех рук. Нужно было найти кого-нибудь, кто бы взялся сделать такое переложение. Сам Глиэр не хотел на это тратить время. Кроме того, он считал, что для такой работы недостаточно хорошо владеет фортепиано. И Беляев, поняв затруднения молодого композитора, едва тот уехал в Москву, взялся сам с помощью своих связей разыскивать нужного человека. Проходит совсем немного времени, и он уже спрашивает Рейнгольда Морицевича, под каким опусом надлежит печатать секстет, уточняет обозначения и итальянские названия темпов, придавая, как всегда, большое значение тщательности подготовки своих изданий, и подписывает письмо — «Доброжелатель Ваш М. П. Беляев».
Вслед за секстетом внимание Беляева привлек Первый квартет Глиэра. Композитор был еще полон впечатлений от исполнения в Петербурге его первенца, как получил сообщение, что там репетируют квартет, который намечен к исполнению 20 декабря. Всего две недели разделяли два памятных для Глиэра концерта. Затем заботливый «доброжелатель» сообщал: «Один пианист принялся за переложение Вашего квартета (по своей инициативе) и довел уже до финала, чему я порадовался. Когда он кончит, то не прислать ли Вам на Ваше одобрение?»
Неожиданный успех произведений у музыкантов и издателя несколько смущал Глиэра. Он боялся радоваться ширившейся известности, ибо считал, что ему еще многое следует познать, обратив максимум внимания уже не на классику, которую он изучил досконально, а на современную музыку. «Нужно будет просмотреть массу новейших сочинений и все места, в которых особенно ярко выразились ум и талант композиторов, и переработать их в своем уме. Делая эти работы, я буду еще с одной стороны спокоен». Думалось также, что лучше бы написать что-то новое, чем заниматься старыми сочинениями, ведь от создания Первого секстета времени уже прошло достаточно много. И Глиэр принялся сочинять новый секстет. «Некоторые места, кажется, мне удались», — сообщил он вскоре Марии Робертовне.
Но Беляев не отступал, не позволял тормозить предпринимаемые им издания. В октябре 1901 года Рейнгольд Морицевич получил корректуру Первого секстета, и, естественно, восторг охватил его. «Предо мною лежит партитура секстета, и мне кажется,— писал он Марии Робертовне,— что из напечатанных строчек выглядывает кто-то, улыбается, манит меня...» А Митрофан Петрович уже хлопотал о подготовке к печати квартета и октета Глиэра. «Добрый Рейнгольд Морицевич! — писал он. — Эврика! Нашелся музыкант, который ищет переложений! Это Иван Иванович Чернов... Он ученик здешней Капеллы, кончивший курс при Николае Андреевиче Римском-Корсакове, и отзывы о нем как о музыканте — похвальные. Теперь от Вас зависит войти с ним в переписку... и передать Ваш октет для переложения». Беляев интересуется также партитурой 1-й симфонии, романсами, спрашивает, не написано ли еще что-нибудь. Он платил хорошие гонорары, и Глиэр даже шутливо заметил: «Есть серьезная опасность сделаться обеспеченным человеком».
Через полгода камерные сочинения Глиэра, включая октет, уже красовались на Большой Морской в витрине нотного магазина Юргенсона, где продавались и беляевские издания. Публикация нот, естественно, способствовала исполнению произведений. Известно, например, что программа очередного квартетного собрания была уже составлена, когда в руки профессора Петербургской консерватории, знаменитого скрипача Леопольда Семеновича Ауэра попала тетрадь с секстетом Глиэра. Ознакомившись с ним, он и его коллега по консерватории — прославленный виолончелист Александр Валерианович Вержбилович решили перестроить программу концерта, чтобы исполнить это свежее произведение. И Глиэр снова поехал в северную столицу, вызванный письмом Беляева. «Секстет прошел лучше, чем я ожидал,— писал он. — Я познакомился с Ауэром и Вержбиловичем, и мне пришлось много краснеть от комплиментов, которые они мне говорили».