В Москве 70-летие Глиэра, несмотря на войну, отмечалось очень широко и торжественно. «За выдающиеся заслуги в области музыкального искусства» композитор награжден был орденом Ленина.
В газете «Правда» (12 января 1945) А. Хачатурян, отмечая творческую индивидуальность Рейнгольда Морицевича, написал: «Это русский композитор глинкинской школы, тяготеющий к широким эпическим формам Бородина, к красочной палитре Римского-Корсакова и к русской народно-песенной мелодике». Это краткая, но очень точная характеристика основной линии творчества композитора (не будем забывать о его связях с национальными культурами других республик), музыка которого стала любимой в самых широких кругах слушателей. Многие участники войны вспоминали о том, какое наслаждение доставляли им в короткие часы отдыха где-нибудь в землянке или затемненном бараке на аэродроме услышанные вдруг по радио звуки «Романса» для скрипки Глиэра или его бесконечно волнующий Вокальный концерт.
Но ни чествования, ни многочисленные авторские концерты, начинавшиеся порой, как, например, в Киеве, исполнением «Славы», которой оркестр встретил юбиляра, не могли надолго отвлечь Рейнгольда Морицевича от дел и творчества. В конце июня он принимал участие в научной сессии, которая проходила в Доме-музее Чайковского в Клину и была посвящена памяти С. И. Танеева в связи с 30-й годовщиной со дня его смерти. Открывая третье собрание сессии, Глиэр в немногих словах охарактеризовал хорошо знакомый ему облик Танеева-педагога, Танеева-мыслителя, одареннейшего пианиста, а среди этих отдельных граней — как основное — воссоздал образ композитора-титана и подчеркнул: «Для нашей советской музыкальной культуры образ Сергея Ивановича — живой и близкий. Близкий потому, что ушел он от нас в самое преддверие великой революции; близкий потому, что в нашей музыкальной семье есть немало его учеников. Но главным образом близок он нам по своему творческому методу, устремленному к новому, прогрессивному путем изучения и освоения наследия прошлого; близок он нам своей верой в народ, в будущее русской музыки». (В связи с «верой в будущее русской музыки» здесь невольно вспоминаются и слова Н. Я. Мясковского, который, многое восприняв от Танеева, считал, что музыка коммунистического общества, которую создаст наша музыкальная молодежь, будет «лучшей музыкой в мире».) Далее в своем выступлении Рейнгольд Морицевич напомнил слова Танеева о том, что «прочно только то, что корнями своими гнездится в народе», и призвал деятелей советской музыкальной культуры быть достойными наследниками традиций Танеева и его великого учителя Чайковского.
После сессии по просьбе академика И. Грабаря — директора Института истории искусств АН СССР — Глиэр написал воспоминания о Сергее Ивановиче — «Мои занятия с С. И. Танеевым», напечатанные затем в томе, посвященном великому композитору (С. И. Танеев. Материалы и документы. Издательство Академии наук СССР).
21 ноября 1945 года Рейнгольд Морицевич выступил на вечере памяти английского композитора Генри Перселла (250 лет со дня смерти), организованном ВОКС'ом.
Много времени у Рейнгольда Морицевича отнимала обширнейшая переписка: он по-прежнему любил письма и был весьма внимателен к своим корреспондентам. Гречанинову, в частности, он подробно описывал проведение празднования в Советском Союзе его 80-летия, в организации которого принимал самое непосредственное участие.
Когда же представлялась возможность отдаться творчеству, Рейнгольд Морицевич после увертюры «Победа» набрасывал эскизы Виолончельного концерта. Писалось это сочинение более года и закончено было только в конце 1946 года.