Кто же представлял музыкальное искусство Викторианской эпохи? И как в целом можно оценить музыкальную культуру этого времени?
Кругом звучала музыка. «Викторианцы пели... когда они не пели, они свистели на улице! Они пели в гостиной, в кабинете и детской комнате, они орали в мюзик-холле и объединялись в «пабах», которые для этого строили по соседству c концертными залами.
Вокруг костра... на велосипеде и мотоцикле с коляской... они пели; они пели перед холодным купаньем, дабы возбудить себя, в казармах, дабы поднять дух перед сраженьем; и каждая школа начинала и кончала день гимном («Каждое утро — любовь», «Кончается день»), и на спортивной площадке игры шли под такой живой ритм, как «В окно и из окна» или «Огонь в горах, беги, беги, беги». Они любили также слушать пение: оперу, оперетту, балладу, концерт, хоровой фестиваль... Это была хоть и эпидемическая, но — любовь». Сразу же бросается в глаза сходство приведенной цитаты с самой распространенной в английской музыковедческой литературе характеристикой Елизаветинской эпохи: «Лудильщики пели кэтчи, молочницы пели баллады, возчики свистели, каждое ремесло, даже нищие, имели свои специальные песни». Продолжу из первоисточника: «Басовая виола висела в гостиной для развлечения ожидающих гостей; лютня, гитара и вёрджинел были необходимой частью обстановки у цирюльника для увеселения ожидающих клиентов. У них была музыка за обедом, музыка за ужином, была музыка для свадьбы и для похорон, музыка для ночи и рассвета, музыка для работы и музыка для отдыха».
Действительно, казалось, что в Викторианскую эпоху — так же, как и в Елизаветинскую — насыщение музыкой достигло апогея. Однако чуткие музыканты не только не увидели аналогии с елизаветинским временем, но, напротив, ощутили особо опасные симптомы: завершался длительный процесс перерождения, качественного сдвига музыкальной культуры в иной ряд — стабилизировавшаяся традиция слушательского восприятия пересилила угасающую традицию профессиональной школы, и возобладала легкая развлекательная музыка.
Эта тенденция охватила и один из самых живучих и распространенных жанров английского фольклора — балладу. Викторианская баллада — явление особое. Она «не имеет ничего общего ни с пением трубадуров, ни с балладами XVII—XVIII вв. Любые сравнения с балладами Брамса, Листа, Шуберта также не годятся. Это были, скорее, маленькие песни, легкие для исполнения и пения, исключительно популярные в гостиных — сентиментальные, игривые, чуть религиозные, не драматические, а ностальгические». Викторианская салонная баллада стала любимым жанром концертных выступлений, ее часто исполняли известные певцы, в том числе и гастролеры (например, Аделина Патти).
В связи с тягой к развлекательной музыке, естественно, выдвинулась оперетта как яркое музыкальное явление эпохи. «Если в школах в какой-то мере и освещается история викторианского театра и викторианской драматургии, то дело обычно представляется так, что до Шоу и Уайльда на драматургическом поприще подвизались только лишь какие-то постные и сумрачные фигуры вроде Булвера Литтона и Тома Робертсона. Эта картина совершенно не соответствует действительности, потому что на самом деле гордость и славу викторианского театра составляли фарс, феерия и комическая опера. Его кумирами были Гилберт, Салливан и молодой Пинеро».
Содружество комедиографа У. Гилберта и композитора Артура Салливана принесло английской оперетте славу. Автор оратории и кантат, духовных сочинений и оперы, балетов и симфонии, инструментального концерта и квартетов, Салливан написал 18 оперетт. Его незаурядный талант, высокое профессиональное мастерство и опора на достижения европейской классико-романтической музыки (Моцарта, Вебера, Шуберта) позволили многим опереттам (лучшая среди них — «Микадо», 1885) стать классическими образцами жанра. В целом, подобно своему старшему современнику Жаку Оффенбаху, Салливан является создателем национальной оперетты, занявшей важное место в театральной и музыкальной жизни викторианской Англии.
Озабоченность общим состоянием музыкальной культуры страны проявляли большие музыканты. Они с проницательностью и резкостью ставили свой «диагноз» современной им музыкальной эпохе, ее состояние представлялось им едва ли не угрожающим для явно наметившегося прогресса в этой сфере культуры Англии. В поле их зрения находились все проявления музыкальной жизни. «В музыкальной позиции Англии есть одна очень сильная и одна очень слабая сторона: ее сила — в здоровых хоровых обществах, ее слабость — в нехватке провинциальных оркестров». Так писал Станфорд, который одновременно констатировал: «В настоящее время, в последние 20 лет (речь идет о рубеже веков), в нашей стране пробудился энтузиазм к музыкальному искусству, которого она не знала веками: от народной музыки до самых сложных современных форм композиции, от больших со множеством певцов хоровых фестивалей, непревзойденных в любой стране, до отечественных конкурсов, которые доказывают интерес к родному искусству».
Оживление музыкальной жизни страны было связано с активизацией профессиональной музыкальной культуры, национальной композиторской школы. И в этом важнейшем процессе, как уже говорилось, решающая роль принадлежала Хуберту Пэрри и Чарлзу Станфорду.