Благодаря Глиэру состоялись в Киеве авторские концерты Глазунова и С. Василенко, выступления дирижеров Эмиля Купера, Эмиля Млынарского, С. Кусевицкого, скрипачей Л. Ауэра, Я. Хейфеца, пианистов Н. Орлова, И. Славинского, певиц Н. Кошиц и Е. Степановой. По просьбе Глиэра приезжали концертировать в Киев Рахманинов, Гречанинов, Прокофьев. Успехам последнего Глиэр необычайно радовался, видя, в какого крупного и своеобразного музыканта вырастает его бывший маленький ученик.
Когда Прокофьев приехал в Киев, чтобы он мог, когда захочет, сесть к роялю, Глиэр поместил его у себя дома, в своем кабинете. «Сережа был у нас три дня, и мы провели время очень приятно, — писал он жене после симфонического собрания в городском театре, в котором Прокофьев исполнил свой Первый фортепианный концерт с оркестром под управлением Глиэра. — В день концерта днем он играл много в консерватории для учеников и, несмотря на то, что утром была генеральная репетиция, вечером "на бис" играл много трудных вещей. Им тут все, даже Пухальский, очарованы. Сейчас Сережа стал гораздо скромнее и не производит отталкивающего впечатления своим самомнением, которое раньше сквозило при всяком разговоре».
У Рейнгольда Морицевича были все основания испытывать удовлетворение своей деятельностью в Киеве, но временами мысли его все-таки тянулись к Москве. «Мне очень хотелось знать, что делается у Вас в школе и как идут мои бывшие классы,— обращается он к Евгении Фабиановне Гнесиной. — Пожалуйста, напишите. Очень соскучился по Москве и московской жизни». Естественно, что полученное им приглашение приехать в столицу и провести с оркестром Кусевицкого концерт из своих произведений Глиэр воспринял с радостью, но это не отвлекло его полностью от киевских дел. Отправляясь в Москву, Глиэр захватил с собой подписной лист, чтобы среди состоятельных москвичей собрать недостававшие (до пяти тысяч) деньги, необходимые для стипендии имени Скрябина, которую он задумал учредить в поощрение учащихся композиторского класса Киевской консерватории.
Концерт в Москве состоялся 28 октября 1916 года. В первом отделении прозвучала Вторая симфония, во втором—симфоническая поэма «Сирены» и романс «Русалка» (на слова К. Д. Бальмонта) в сопровождении оркестра. Пела А. В. Нежданова (для нее романс был написан еще в 1910 году и ей посвящен). По требованию публики «Русалка» была повторена, а затем певица спела еще сверх программы несколько романсов Глиэра («Ночь идет», «На цветах дрожат слезинки», «Взор твой безмолвен»). Автор аккомпанировал ей на рояле. «Трудно передать то наслаждение, которое я испытал, слушая "Русалку" в исполнении Антонины Васильевны. Легкость, абсолютная чистота интонаций, с какой были исполнены колоратурные фразы, теплота и выразительность всего вокального рисунка были неподражаемы»,— вспоминал позже Глиэр, воскрешая в памяти и первые встречи с певицей в стенах Московской консерватории, где ее появление вызвало восторженные толки.
В дальнейшем, начиная с 1920 года, когда Глиэр окончательно обосновался в Москве, встречи с Антониной Васильевной были довольно частыми. «Я счастлив, — писал Глиэр в известных воспоминаниях об артистке,— что Антонине Васильевне близка была музыка моих романсов, которые она неоднократно исполняла в концертах. Своим замечательным исполнением она много содействовала популярности этих романсов». К этому следует добавить, что великую певицу интересовали не только романсы Глиэра, но и его балеты и оперы. Она принимала близко к сердцу всякие осложнения с постановками, если нужно было, старалась ободрить композитора, а на премьерах была в числе тех, кто искренне радовался его успеху.
Каждый человек, знакомый с историей нашей страны хотя бы в малой степени, знает, какими напряженными и неспокойными были месяцы, предшествовавшие февральской, а тем более Октябрьской революции 1917 года. На фронтах империалистической войны продолжались сражения, и эта бессмысленная «мясорубка» требовала все новых жертв. В городах бастовали рабочие, волновалась студенческая молодежь, все чаще вспыхивали революционные выступления солдат.